Во время прогулки в джунглях одна принцесса была поглощена питоном, в нутре которого она провела трое суток. На рассвете четвёртого дня ей удалось при помощи заколки прорезать живот съевшей её змеи и вылезти наружу.
Она очутилась в кроне обвитого лианами огромадного дерева, грозно раскинувшего свои могучие сучья над водами глубокого озера и обвешанного фруктами самого странного и причудливого вида.
Принцесса посмотрела вниз и заметила, что до земли очень далеко. Это её сильно обеспокоило, так как она поняла, что оставаться на этом дереве ей нельзя и что придётся спуститься. А спускаться в таких условиях ей показалось делом крайне сложным и затруднительным. Ведь не училась она лазанью по деревьям, ни сверху вниз, ни снизу вверх; единственное, чему её учили, это – быть принцессой; но это ей здесь ни в чем не могло пригодиться.
При спускании можно потерять равновесие и свалиться вниз; да платье её, которое от пребывания в животе змеи и так уже сильно смялось и запачкалось, ещё больше помнётся, больше запачкается, и даже порваться может; в чулках разойдутся петли; на ладонях появятся пузыри и ушибы...
Положение ужасное!
Между тем внизу появились два каннибала, которые для себя и для своих соплеменников искали чего-нибудь съедобного. Они увидели принцессу на дереве; и так как она была молоденькая и нежная, они решили её съесть.
Принцесса, ни о чём не подозревая, окликнула их, чтобы помогли спуститься. Но те не отвечали и о чем-то между собой шушукались на незнакомом ей языке. Потом один из них ушёл, а второй, лицом к ней, сел на траву.
Вот сидел он и молча смотрел на неё. - Жестами она старалась обратить его внимание на то, что ей хочется спуститься. А тот только корчил гримасы. Но когда она, осторожно держась за ветви и лианы, стала спускаться ниже – он вдруг вскочил, взволнованно защебетал что-то непонятное и замахал копьём. - Тут принцесса поняла, что он её стережёт и что она в плену. И раз уж они считают нужным никуда не пускать её, то у них, следовательно, по отношению к ней должны быть какие-то свои намерения. Это её обеспокоило, но в то же время внушило приятную уверенность, что для осуществления каких бы то ни было планов им в первую очередь придётся помочь ей спуститься. Когда она окажется на земле, сразу, конечно, возникнут новые сложности; но и для них, наверно, найдётся какое-нибудь решение.
Вскоре из многогласного щебетания птиц и криков лесных животных стали выделяться какие-то глухие ритмичные удары, которые стремительно становились все чётче и чётче и, приближаясь, сгущались в барабанный бой. И вдруг из кустов хлынула бесконечная толпа черных людей, которые стремились прямо к её дереву.
Сторож её, приветствуя прибывших, весело размахивал копьём; и скоро под деревом кишело взволнованно щебечущими людьми, которые с любопытством таращили на неё глаза. Один из них даже собирался вскарабкаться вверх; но какой-то особо пестро разукрашенный дикарь строгим голосом окликнул его и повелительным движением руки отозвал обратно; после чего тот отскочил от дерева и, пристыженный, поплёл прочь.
Увидев, что вокруг большого котла, который они притащили с собой, дикари начали разводить костёр, принцесса вдруг поняла, что это – каннибалы.
Это ей было крайне неприятно; ведь не было у неё никакого желания быть съеденной ещё раз.
Котёл стоял на огне, огонь весело горел, и каннибалы, видимо, готовились к какому-то новому этапу своих занятий. Громким голосом заголосил разукрашенный дикарь. Толпа замерла. - И вскоре трое каннибалов стали карабкаться вверх по стволу. Принцесса с изумлением смотрела, как ловко они умеют лазить, и досадно стало ей, что сама она никогда этому не училась. Ведь если бы она умела лазить, то до прихода каннибалов она спустилась бы с дерева и теперь её не съели бы.
Каннибалы быстро взобрались на дерево и, все ближе и ближе, стали подползать к ней. Было очевидно, что они собираются схватить её. - Она перелезла чуть дальше к краю, на один из этих сучьев, могуче раскинувшихся над голубым озером. Но сук от её веса опасно стал опускаться; и чтобы не упасть в воду, она остановилась. Поняв, что надеяться на спасение уже не стоит, она решила покорно смириться со своей участью и не усложнять обстановку ненужной суетой.
Непринуждённо она уселась в шаткую развилку и, приветливо улыбаясь, смотрела навстречу приближающимся каннибалам. И вот один из них ступил на сук, на котором она сидела; но сук слишком сильно наклонился, и тот отошёл назад. - Каннибалы сомкнули головы для дружного совещания; но совещание, похоже, никаких результатов им не дало; и вот опять разомкнулись они и в унылой беспомощности стали смотреть на принцессу. Она догадалась, что, если они её не поймают, то внизу их ожидают всякие неприятности.
Так грустно они таращили глаза на принцессу, что ей стало жалко их; но она считала неуместным покинуть свой сук и выдаться им. Ведь по её убеждениям не подобает мужчине овладеть каким-либо предметом без боя и усилий. Чтобы отвлечь их от неприятного для них положения, она попробовала вступить с ними в беседу. Указав на поставленный внизу котёл, который один из каннибалов при помощи ведра безустанно наполнял, и потом на себя, она вопросительно взглянула на них. Они поняли вопрос, кивали и смеялись. Лбы их освободились от глубоких морщин, и они стали махать руками, приглашая её подойти. Но она отрицательно качала головой.
Снизу раздался угрожающий голос пёстрого каннибала. Они виновато и тихо отвечали; и опять на лбах их появились глубокие морщины. Один за другим лезли они на сук, где сидела принцесса, и как только сук начинал слишком опускаться – возвращались назад. Опять они сомкнули головы для дружественного совещания; и опять, не получив от совещания никаких результатов, в унылой беспомощности стали смотреть на принцессу.
И вновь, ещё более угрожающе, прозвучал голос пёстрого каннибала. Они даже не отвечали, а только кивали. От нечего делать принцесса вынула последнюю заколку из своей причёски, и её дивные волосы свободно опустились на её тонкие плечи. Это ей было очень к лицу, и даже каннибалам она, видимо, с распущенными волосами очень понравилась. Заколку она кинула переднему из ловцов. Ловко поймав этот неизвестный ему предмет, дикарь, издавая удивлённые крики, стал подвергать его тщательному осмотру; пока снизу не раздался хоть не угрожающий, но все же требовательный голос пёстрого каннибала. После чего дикарь опустился чуть ниже и швырнул заколку одному из своих коллег, а тот немедленно передал её пёстрому. Тот стал осматривать её со всех сторон, потом обнюхивал и несколько раз кусал, и, наконец, призвал какого-то менее пёстрого, которому он, настоятельно о чем-то увещевая, передал её.
Опять громким голосом он окликнул тех на дереве; но в голосе его в этот раз прозвучали одобрение и хвала; и лица их радостно просветлели. Приобретение заколки он, очевидно, поставил им лично в заслугу. Взбодрённые и поощрённые хвалой, они опять обратились к своей задаче. Один из них энергичными движениями полез было на сук, и так как сук опасно стал опускаться, вернулся назад. Его коллеги, один за другим, делали то же самое; а потом вновь сомкнули головы для дружественного совещания, после которого, как и прежде, в унылой беспомощности стали смотреть на принцессу. Средний из них неуверенным движением руки приманивал её к себе; но она отрицательно качала головой.
Ей было жалко их. Если б они действовали грозно и уверенно, она, может, и сдалась бы; но такое несамостоятельное поведение она считала недостойным для мужчин, и поэтому осталась сидеть в своей развилке.
Вдруг один из них, который в левом ухе носил голубое кольцо, обрадовано указал наверх, наискосок над принцессой. И не медля все трое оставили сук и ловко полезли выше. Принцесса посмотрела вверх и заметила над собой выходящий далеко над озером сук, намного толще того, на котором она сидела; и вскоре каннибалы оказались прямо над её головой. Она поняла, что теперь они попытаются захватить её сверху, и, не спеша, стала покидать своё место. Но как только она поднялась - один из них поспешно спустился вниз и закрыл ей дорогу.
Принцесса опять непринуждённо уселась в развилку и, качая ногами, стала ждать, что же каннибалы предпримут. Ей было крайне неприятно, что теперь они, по-видимому, захватят её и съедят; но, с другой стороны, она весьма приветствовала, что эта застрявшая в неловкой неподвижности обстановка наконец-то тронется с места. Для принцессы не было зрелища более отвратительного, чем погрязший в беспомощной нерешительности мужчина, да к тому же здесь был не только один, а сразу трое.
Сидевший прямо над её головой каннибал с голубым кольцом в левом ухе одной из имевшихся у них верёвок обвязал себе правую голень, и одновременно его коллега закрепил второй конец на суку. Потом рядом с первой верёвкой он закрепил вторую, которую он опустил вниз. Тот, с голубым кольцом, ухватился за эту верёвку, покинул своё место и стал по ней спускаться; и вскоре он вверх ногами висел прямо над принцессой. Он протянул к ней обе руки; но, не дотянувшись даже до её темени, беспомощно покачал головой.
Снизу угрожающе прозвучал голос пёстрого каннибала. Висящий ответил виновато и неуверенно; да и сидящий наверху коллега его забубнил что-то невнятно-виноватое. Тут вмешался третий, тот, кто преграждал дорогу у основания сука, и что-то объяснил висящему. Висящий кивнул и, захватив верёвку рядом с собой, стал делать петлю. Но когда петля была готова, он нерешительно посмотрел сначала на неё, потом на принцессу, и покачал головой.
Принцесса, не долго думая, сняла свою правую туфлю и протянула её висящему над ней. Тот обрадовано взял её, осмотрел со всех сторон и подвесил к только что подготовленной петле; после чего сидящий наверху потянул петлю вместе с туфлей к себе. И опять прозвучал требовательный голос пёстрого каннибала. Верхний бросил туфлю вниз, где её поймали и передали пёстрому.
Не медля принцесса сняла и левую туфлю и бросила её тому, кто преграждал ей путь. И эта туфля была брошена вниз, где пёстрый, восторженно выкрикивая, подверг её, вместе с первой, тщательному осмотру.
Тот, кто висел вверх ногами, который из-за слишком короткой верёвки ничего не мог поделать, тем временем опять поднялся наверх и, как прежде, сел на сук. Из уст пёстрого зазвучала длинная и громкая хвала, которая постепенно переходила в энергичное увещевание и внезапно завершилась угрожающим стаккато.
Сидящие на дереве каннибалы, лица которых во время речи пёстрого перешли от радостного торжества через энергичную готовность к унылой беспомощности, теперь развернули лихорадочную суету; и даже тот, который стерёг сук с принцессой, грозно привстал, будто преграждая путь целой армии.
Те двое на верхнем суку лихорадочно пытались развязать узлы; что, очевидно, было не так просто.
Принцесса непринуждённо сидела в своей развилке и удивлённо смотрела на возникшую суету. Она не любила, когда мужчины нервничают и суетятся; но она поняла, что дикари эти по природе своей народ дёрганый и что они сами от себя вряд ли перейдут к спокойному и обдуманному образу действия.
Чтобы пощадить свой эстетический вкус, она решила успокоить их, дав им понять, что, не видя возможности уйти от предназначенного ей применения, она смирилась со своей участью и никуда уже не бежит.
И она стала раздеваться. Ведь предполагала она, что каннибалы, захватив её, сразу разденут и посадят в котёл; и если она сама разденется, то они поймут, что нет оснований суетиться.
Да к тому же она раньше некоторое время провела в Лутеции, где существовало настоящее искусство раздевания: танец какой-то, который исполнялся только молодыми и хорошенькими женщинами и которым мужчины очень восхищались; и ей стало любопытно, смогут ли оценить такое выступление каннибалы, для которых ведь раздетость является повседневным привычным состоянием, и идеал женской красоты которых, пожалуй, отличается от идеала европейского.
С изящным кокетством она подняла юбку, стянула с себя левый чулок и швырнула его стерегущему её удивлённому каннибалу. И не успел он очнуться, как за первым чулком полетел уже второй. Непринуждённо развалившись в своей развилке, она расстёгивала всякие пуговицы и застёжки и медленно высвобождалась из своего платья.
Каннибалы стояли как поражённые громом. Сидевшие на дереве с вытаращенными глазами следили за её движениями; а те, кто внизу, с увлечением смотрели вверх. Только водонос, который все ещё не завершил свою работу, продолжал наполнять котёл.
Водоносом работал тот самый любопытный, который давеча без приказа стал лезть на дерево и которого, видимо, в наказание за своё любопытство заставили таскать воду. И раньше он время от времени приостанавливал свою работу, чтобы следить за событиями на дереве; но когда принцесса стала раздеваться, он до такой степени увлёкся, что неуклюжим движением вдруг опрокинул наполненный почти до конца котёл. Вода разлилась и потушила огонь; водонос испуганно вскрикнул и тут же пустился наутёк, панически размахивая пустым ведром.
Каннибалы внезапно впали в какую-то странную взволнованность и бросились к месту происшествия; да и те трое на дереве поспешно спустились вниз; причём тот, который ещё недавно висел над принцессой, даже не успел отвязать верёвку от своей голени и влачил её за собой.
Чулки, которые принцесса стянула с себя, остались на дереве и, зацепившись за тонкую ветвь, нежно развевались на ветру.
А каннибалы теперь оказались перед сложной проблемой: ведь котёл разлил находившуюся в нем воду на огонь и потушил его; а это было одним из таких происшествий, которые чреваты самыми жуткими осложнениями во взаимоотношениях с богами. Ибо боги терпеть не могут, если нагреваемая на огне вода этот огонь потушит. Во избежание несчастий придётся теперь расколдовать котёл, и, расколдовав его – забраковать; да ещё необходимо подвергнуть наказанию виновника данного инцидента.
Обо всем этом принцесса даже не подозревала; она только видела, как каннибалы, зычно голося, долго прыгали вокруг опрокинутого котла, как стоявший чуть в стороне пёстрый ритмически вскидывал руками и опять скрещивал их на груди, ещё один очень пёстрый каннибал безустанно откачивался, а третий приседал; и вдруг двое из танцующих схватили котёл, бегом понесли к берегу и спустили его в озеро, где он и остался, слегка покачиваясь на гладкой водной зыби.
И вмиг – визжа все разбежались.
Принцесса поняла, что теперь ей придётся бежать. Ведь каннибалы, несомненно, вернутся, и тогда уж они обязательно съедят её. Но она никакого представления не имела, как ей спускаться с дерева; и вот она решила сначала одеться, а потом уж спокойно все обдумать.
Когда во время своего выступления она сняла с себя платье, она бросила его вниз; но платье было захвачено порывом ветра, который отнёс его к тонкой ветви на самом краю кроны дерева. И вот оно, словно красный стяг, висело на этой ветви, и развевалось на ветру.
Она попыталась подползти к своему платью; но сук опасно наклонился вниз; и принцесса решила сначала надеть чулки, так как чулки достать было легче. И в то время как она медленно надевала чулки и прикрепляла их к подвязкам – ещё один порыв ветра захватил платье, стремительно отнёс к качающемуся на волнах котлу и изящным движением перекинул его через кромку. Верхняя часть платья исчезла в пасти котла, а подол стал нежно ласкать волны.
Принцесса решила, что без платья она выглядит даже лучше и что в нижнем белье подчёркиваются определённые черты её существа, которые, когда она носит платье, проявляются недостаточно. А принцесса очень дорожила этими чертами и никак не желала от них отказываться; и с большим удовольствием она вспомнила, как своим раздеванием она привлекла внимание этих каннибалов.
Она сожалела, что во время своего пребывания в Лютеции из-за своего высокого сана ей не было дозволено посвятить себя этому чудесному искусству раздевания, и теперь твёрдо решила что, как только ей удастся спуститься с дерева, она тут же поедет в Лютецию и, уже не беспокоясь о своём социальном положении, наверстает упущенное.
Пожалуй, даже совсем официально при дворе можно создать такие условия, которые позволят ей во время приёмов выступать перед гостями. Где-то она слышала, что у турецкого султана и у других экзотических владык уже давно существуют такие обычаи. А почему христианскому Западу должно быть закрыто то, что язычникам дозволено? Да пусть покамест платье лежит на котле и качается на волнах; как только она окажется на земле, она опять наденет его.
Тем временем со стороны суши поднялся лёгкий ветерок, который все больше и больше усиливался и, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, стал отгонять котёл прочь от берега.
Принцессу ничуть не беспокоило, что теперь она уже окончательно лишена своего платья. Из листьев и ветвей она сделает себе юбку какую-нибудь, или же просто будет ходить в нижнем белье. Для принцессы это, правда, неприлично; но так как она лишена своего аристократического платья, никто так и не поймёт, что она – принцесса.
Если спросят, то она просто скажет, что она – танцовщица из Лутеции.
Эти её размышления были прерваны гулом голосов и треском сучьев. Устремив взор по направлению, откуда слышался этот шум, она увидела, как длинной вереницей возвращались каннибалы. Предполагая, что на этот раз она уж точно будет съедена, принцесса глубоко пожалела, что она не успела убежать.
Вскоре под деревом опять кишело каннибалами. Они привели с собой одного дикаря со связанными за спиной руками, который как-то напоминал неудачливого водоноса. Наверно они разбежались, чтобы искать его, и вот поймали, и, может быть, его даже съедят вместе с ней. Перспектива быть съеденной не одной, а совместно с этим дикарём была ей крайне неприятна; и она поняла, что, раз уж никак не избежать этой участи, она предпочла бы быть съеденной в эксклюзивности, как женщина, а не просто так, вместе с каким-то мужчиной.
Рассеянно она смотрела на сутолоку каннибалов. А те почему-то мало обращали на неё внимания. Кто-то махал ей, словно старой знакомой; но они как будто и не собирались ловить её. Внимание их было полностью обращено на пленного, которого они тем временем посадили на большой камень рядом с костром.
Энергичным шагом два каннибала спустились к озеру, заполнили водой два взятых с собой кожаных ведра, обернулись лицом к своим соплеменникам, и, держа ведра перед собой, приняли сосредоточенную осанку. Простояв так несколько мгновений, они вдруг опустились на корточки.
Кругом все стали ритмически хлопать в ладоши; и, в согнутом положении далеко раскидывая ноги, те двое стали медленно отплясывать вверх по склону. Принцесса очень удивлялась, что они ни капли не выплёскивали, и смутно помнила, что такие же пляски она видела во время пребывания в южной Московии; однако без воды.
Пляшущие тем временем добрались до пленника у костра и принялись плясать вокруг него. Два круга насчитала принцесса – и вдруг, лицами к пленнику, они, на корточках безустанно раскидывая ногами, остановились на месте. И, ни с того ни с чего они вскочили и вылили содержимое вёдер пленнику на голову.
Отбросив ведра, они побрели прочь, как будто ничего не случилось.
Два каннибала, которые прежде вели пленника, теперь подошли к нему и освободили его от верёвок. Словно ничего особенного не произошло, освобождённый встал, и вскоре затерялся в толпе своих товарищей. Напряжённость спала, и началось весёлое щебетание.
Принцесса предполагала, что теперь, все-таки, она будет съедена одна. Каннибалы наперебой окликали её; кто-то помахал рукой. Она кокетливо им улыбалась.
Теперь уж, несомненно, отправят кого-то наверх, чтобы поймать её.
И вскоре один из каннибалов стал карабкаться на дерево. Он был весь мокрый, и она узнала в нем облитого водоноса. Но всего лишь чуть-чуть поднялся он, как грозным голосом его окликнул особо пёстрый каннибал, и пристыженный он спустился вниз. Каннибалы смеялись.
Пёстрый каннибал зычным голосом стал давать какие-то распоряжения – и вдруг вся орава тронулась с места и пошла прочь по направлению, откуда они пришли. Кто-то из каннибалов, до того как тронуться, прощально помахал принцессе рукой; и вскоре она опять была одна.
Такое поведение принцессе показалось весьма загадочным.
Да откуда же ей было знать, что в связи с какой-то сложной договорённостью с богами каннибалы уже не имели право съесть её? Что этот любопытный водонос, несколько раз так упорно порывавшийся вскарабкаться к ней на дерево и которого потом на её глазах таким странным обрядом облили водой – своими действиями спас её от съедения?
Как раз его неуклюжесть привела к тому, что котёл опрокинулся и затушил предназначавшийся для его нагрева огонь; в связи с чем пришлось его забраковать. Что, правда, само по себе не возымело бы такого решающего влияния на её дальнейшую судьбу, так как ничего не стоило бы отправить кого-нибудь в деревню за новым котлом, или же взять принцессу с собой, чтобы съесть её у себя в деревне. Впрочем, второй вариант отпадает, так как собирались есть её в уютной мужской компании; но, так или иначе – выход какой-нибудь нашёлся бы. Но тут во время своего панического бегства водонос вдобавок ещё потерял ведро.
Здесь дело было отнюдь не в том, будто у этих каннибалов недостаток в вёдрах; совсем наоборот, племя это как раз славилось своей ведровой промышленностью и поставляло эти благородные сосуды по всей окрестности; но беда заключалась в том, что, по мнению богов недопустимо, чтобы ведро, в котором переносится жидкость для готовки пищи, потерялось до того, как пища эта доварится. Если такое случится, то боги очень настаивают на том, чтоб воздержаться от съедения соответствующего блюда. И так как каннибалы очень дорожат хорошими отношениями с богами, они отказываются от любой пищи, замешанной в такой инцидент.
Откуда у богов такие странные фобии – это, конечно, отдельный вопрос; но пока что слишком мало изучена подсознательная психика богов, чтобы на этот вопрос ответить.
И опять принцесса оказалась одна на высоком дереве. Она думала о том, что теперь все же придётся спускаться, и страшно ей стало. Каннибалы точно не вернутся; они уж очевидно попрощались; и, несомненно, это и к лучшему. Ведь каннибалы, хоть и помогли бы ей спуститься, но всего лишь для того, чтобы съесть её. А вспоминая, как неумело они её ловили, она даже стала сомневаться, удалось ли бы им забрать её к себе на землю. А вдруг они ушли просто из-за того, что не знали, как захватить её?
Так или иначе остаётся вопрос: как ей спускаться? Что делать? Трудно…
Вдруг на том месте, где каннибалы исчезли в джунглях – из кустов на поляну вышмыгнула какая-то тёмная фигура и, опасливо оглядываясь, стала приближаться к дереву, на котором сидела принцесса. Оказалось – водонос. Подойдя ближе, он весело помахал принцессе, вот добрался до ствола, и, не мешкая, стал карабкаться вверх по лианам.
Принцесса опять вылезла на сук над озером; а водонос - стремительно ей вслед. Когда он ступил на сук, сук опасно наклонился вниз. Радостно тараща глаза на принцессу, он остановился и рукой поманил её к себе. Принцесса, отнекиваясь, качала головой.
А водонос, не долго думая, опять наступил на сук. Сук от его веса теперь уже крайне наклонился. Ни на что не обращая внимания, он стремительно пополз к принцессе. Все больше и больше они опускались вниз; вдруг раздался оглушительный треск, и сук вместе с водоносом и с принцессой упали в воду.
Сильно брызнуло.
А что будет дальше с принцессой, мы увидим в десятой и почти последней главе.
Где-то посередине стоит большой котёл; под ним – дрова. Справа от котла, привязанная к высокому столбу, стоит принцесса; правда, не в нижнем белье, как мы видели её в последний раз, а нормально одетая. Выглядит она точно так же, как мы видели её сидевшей в развилке, до того, как она начала раздеваться. Длинные черные волосы легко падают на тонкие её плечи и на затянутые назад руки, которые за её спиною обнимают столб; щиколотки её обвиты верёвками; ступни её – в роскошных туфлях с высокими каблуками.
Откуда-то вдруг появился уже знакомый нам водонос. В каждой руке он держит ведро с водой. Воду он выливает в котёл и уходит.
Вот ещё один каннибал, с голубым кольцом в левом ухе, который тоже в каждой руке несёт по ведру. Как и первый, ведра он выливает в котёл. Оставив ведра, он становится спиной к котлу. Кланяется. И опять первый, с вёдрами. Вылив воду в котёл, отбрасывает ведра и тоже кланяется. Мягко и нежно начинают бить барабаны. В руках у обоих вдруг - высокие белые поварийные шляпы, которые они надевают себе на голову. Ещё раз кланяются.
Тот с голубым кольцом смотрит в котёл; и вот они обращаются к принцессе. Встают рядом с ней, один справа, другой слева, и с профессиональным интересом осматривают её. Тот с кольцом щупает её плечи; водонос, ущипнув её за талию, начинает ощупывать её бедра. Смотрят друг на друга, и тот с кольцом рукой делает знак, что - доволен.
Опускается на колени, снимает верёвки, обвивающие ноги принцессы, а водонос тем временем освобождает её руки. Ведут её на площадку перед котлом, а она, стоя между двумя аборигенами, под усиливающийся барабанный бой начинает танцевать; и, танцуя, медленно раздевается. И вот ей, обнажённой, водонос опять связывает руки, а тот с кольцом в ухе – ноги; и – взмахом сажают её в котёл.
А что дальше – непонятно, так как вдруг опустился занавес.
Каким образом, не зная языка, принцессе удалось уговорить водоноса участвовать в этих выступлениях в лутетском ночном клубе «Equus lascivus», да как они вообще умудрились, упав с дерева, добраться до Лутеции – наверно навсегда останется неразгаданной загадкой.
Когда и при каких обстоятельствах к ним примкнул абориген с голубым кольцом – никто не знает. Да наверно мы никогда и не узнаем, тождественен ли тот котёл, в который на наших глазах только что посадили принцессу, тому, который ветер унёс в далёкие просторы озера; так же как и не можем мы знать, является ли то платье, которое она только что снимала на наших глазах, тем самым, которое она давеча снимала на глазах у дикарей. Знать мы знаем только, что есть большая схожесть.
И даже если вдруг окажется, что это именно тот котёл и то платье, то все же остаётся открытым вопрос, когда и при каких обстоятельствах они нашли и то и другое, и, прежде всего – как им удалось дотащить до Лутеции этот тяжёлый котёл.
Да без разрешения останется ещё и тот веский вопрос – чему нас могут научить эти странные события…
Данный текст входит в книгу
ISBN: 978-3-940185-26-6
